Вот сейчас, когда я пишу эти строки, в интернете идет активное обсуждение, ну скажем так, разных деятелей культуры, науки, искусства, которые в свое время выстроились в очередь, чтобы подобострастно лизнуть какой-нибудь начальственный зад и публично одобрить и поддержать то, чего поддерживать и одобрять ну никак не стоило…
«Как Чулпан Хаматова могла!...»
«Как Вася Ложкин мог!...»
«Как Табаков мог!...»
«Как Лановой мог!...»
Да что там персоны… Вот сейчас один мой знакомый с недоумением вылупил глаза на статью в «либеральном» издании и возмущенно восклицает: «Как они могли такое напечатать? Они же оппозиционные!»
А вот могли!
И с чего ты взял, мой друг, что это издание «оппозицинное»? Вон видишь, там вертится реклама московского автосалона? А значит — это издание ни при каких обстоятельствах не может быть оппозиционным!
Какая связь? О! А разве вы не знаете? Тогда — слушайте.
Когда некоторое время назад я написал, что закрыл все свои предприятия в России лишь затем, чтобы не поддерживать своими налогами бандитов, захвативших власть в стране, очень многие заподозрили меня в неискренности.
«Так не бывает, — говорили мне даже близкие знакомые, — не может человек добровольно отказаться от такого бабла ради чисто моральных резонов. Что-то там такое было, что-то ты, дружок, не договаривашь».
Ну да, кое-что я не договаривал. Вот сейчас и договорю.
Когда деревья еще были большими, а Россия еще не нападала на Украину и не захватывала ее территории, я довольно неплохо устроился в этой самой России. Не олигархом, конечно, но свою ложечку икры на свое маслице на хлебушке я имел.
Протянувшийся еще с советских времен журналистский бэкграунд позволил мне занять довольно достойное место в российской журналистской тусовке (той еще, не нынешней), во всяком случае авторитетом я пользовался, и со мной считались. А технический склад ума, хорошее образование и некоторые таланты позволили мне зарабатывать неплохие деньги, крутясь в российской IT-тусовке, где я тоже быстро стал довольно заметной фигурой.
Обширные связи (оставшиеся еще с советских времен) в партийно-номенклатурной тусовке, которая плавно превратилась в нынешнюю думско-президентскую тусовку, давали мне возможности, о которых многие могли лишь мечтать.
Короче, не жизнь, а сплошной шоколад.
При том, что я не скрывал своих либеральных и демократических убеждений и даже бравировал ими. Тогда это еще было можно. Тогда еще можно было даже пофрондировать. Я мог, войдя в высокое госучреждение, попривествовать чиновников шутливой фразой: «Привет, Путеныши!», и это не то, что сходило с рук, это вообще не вызывало никакой реакции. Максимум, что я мог услышать в ответ, это такое же: «Привет, либераст!»
Это были времена, когда можно было мутить с этими людьми какие-то бизнес дела, когда можно было даже шутить, обмениваясь с Игорем Ашмановым бэджиками, и это было нормально. Потому что тогда деловые и профессиональные качества людей нас интересовали больше, чем их политические взгляды. Я тогда искренне думал, что каждый вправе иметь любые политические взгляды, и что именно в этом и заключается суть демократии.
2007 год. Шипилов и Ашманов - шутить изволят
И лишь когда российский государственный нацизм показал свои зубы, я понял, что существуют такие взгляды, которые нельзя иметь никакому человеку. И нельзя вообще допускать, чтобы люди имели такие взгляды.
Кто не поленится пролистнуть мою фейсбучную ленту на четыре года назад, может заметить, как эволюционировали мои высказывания и моя оценка событий. От легкой издевательской иронии по отношению к «путенышам» до резкого их неприятия. От намеков на факты, к детальному копанию в этих фактах и выворачиванию их на свет.
Но еще до того, как все это произошло, еще до того, как в Киеве прозвучала стрельба, а российские войска вторглись в Крым, я вдруг стал получать намеки на то, что мне следует перестать демонстрировать свой либерализм и приверженность демократии. Причем от людей, которых это вообще не должно было касаться. От бизнес-партнеров, от коллег журналистов и от колег IT-шников. И даже от собственных учеников (я тогда вел несколько семинаров).
А потом, осенью 2013 года, когда киевский майдан уже случился, но Янукович еще крепко сидел в своем кресле, во время одной пресс-конференции в ТАСС меня отозвал в сторонку на «чашечку чая» знакомый депутат, занимавший достаточно заметный пост в одном из думских комитетов, и прямым текстом сказал, что его «попросили передать мне», чтобы я умерил свой пыл и перестал демонстрировать свои политические взгляды.
Этот думский товарищ был уже пожилым человеком, старше меня, еще советской выучки, и он умел подбирать правильные убедительные слова.
«Андрей Михайлович, — сказал он мне, — конечно вы вправе иметь любые взгляды, и я лично отношусь к вашим взглядам с большим уважением. Но ведь никто и требует от вас, чтобы вы отказались от своих убеждений. Никто не требует, чтобы вы поддерживали и одобряли политику властей. Вы либерал, ну и оставайтесь себе либералом, ради бога. Просто перестаньте высказывать эти ваши убеждения на каждом углу. Когда так делает школьник или студент — это нормально, а когда так делаете вы, это выглядит по меньшей мере странно, отталкивает от вас серьезных людей и вызывает их недовольство. Вы можете потерять партнеров и лишиться расположения тех людей, что сейчас относятся к вам с уважением».
«Мы же с вами, из одной советской школы вышли, — ответил я ему, — и вы сами прекрасно знаете, что означает ваше предложение. После того, как я перестану публично защищать свои убеждения, вы спустя какое-то время попросите меня публично поддержать какой-нибудь шаг правительства. Какой-нибудь приличный шаг, который можно поддержать, не теряя лица. А потом вы попросите меня подписать какой-нибудь письмо с осуждением каких-нибудь очередных Пусси Райот, а скорее даже сами подпишете от моего имени, не ставя меня в известность. И я уже не посмею возразить, потому что к тому времени я уже увязну и дороги назад мне не будет. А потом вы попросите меня выступить на митинге по поводу возвращения Крыма России (это я фантазировал, речь тогда об этом еще не шла). И вот так, мелкими-мелкими шажочками, вы превратите меня из приличного человека в суку, — сказал я ему.
Он даже не обиделся на меня. Он понимающе кивнул и сказал.
«Ну тогда, готовьтесь и держитесь! А еще лучше — уезжайте, если у вас есть куда уехать!»
И я — уехал!
Но перед тем, как я уехал, я потратил какое-то время на ликвидацию дел в России. Хотя нет, не так. Они начали ликвидироваться сами собой, даже почти без моей помощи.
Начала отваливаться реклама с моих сайтов. Давние партнеры, пряча глаза, стали под разными благовидными предлогами рвать связи. Бизнес-центр, где я арендовал классы под свои семинары, уведомил меня, что у него все забито на несколько месяцев вперед и места для меня больше нет. Рекламная сеть Яндекса вдруг нашла все мои проекты не соотвествующими политике сети, хотя до того, в течение многих лет они вполне соответствовали…
Все это было не фатально. Все это можно было остановить, сняв трубку и сказав, что я «одумался». Можно даже было и не останавливать, и продолжать крутится дальше, просто прилагая больше усилий. По сути, это были пока еще мелкие пакости, мешавшие бизнесу, но не способные его задавить на тот момент.
Но я уже прекрасно видел куда направлен вектор событий, и прекрасно понимал, что хвост купировать надо сразу и целиком, а не отрезать по кусочкам из чувства гуманизма.
Я — уехал!
Но таких как я — таких были единицы. Большинство пошло по пути наименьшего сопротивления и согласились на предложение «не отказываться от своих взглядов, но и не афишировать их». Согласились ради сохранения или развития бизнеса. Согласились, ради возможности и дальше творить в комфортных условиях. Согласились, ради «помощи со стороны государства».
Согласились и честно прошли весь этот путь от приличного человека до суки.
И потому, когда ныне я слышу фразу «оппозиционное издание», мне достаточно глянуть какая реклама вертится на этом оппозиционном издании, чтобы все понять. Если это прямая (то есть не через гугл адсенс) реклама какого-нибудь московского автосалона и вообще любая реклама, прошедшая через бухгалтерию российского юрлица, значит это издание лишь изображает «оппозицию» по заданию своих кураторов. Потому что при любой попытке дать рекламу по настоящему оппозиционному изданию, любое российское юрлицо тут же огребет по самые гланды. Вплоть до уголовки за «финансирование экстремизма».
Когда мне говорят, про «оппозиционного артиста», я смотрю на график гастролей этого артиста. И если эти гастроли проходят в России без эксцессов, если артист спокойно арендует залы для выступлений и росгвардия не устраивает на его выступлениях масок-шоу, значит, этот артист только изображает из себя оппозиционера по заданию своих кураторов.
Если мне говорят про «оппозиционного художника» и я вижу, что этот художник устраивает в России выставки…
Если мне говорят про «оппозиционного поэта» и этот поэт открыто презентует в Москве свою книгу…
Если мне говорят про «оппозиционного политика» и у этого политика до сих пор целы руки-ноги и он не под следствием, не под приговором и не в тюрьме…
И если при нынешних властях вы увидите здесь, на Shipilov.Com, ту самую пресловутую прямую рекламу какого-нибудь московского банка, то знайте, у вас появилось право посмотреть мне в глаза и задать вопрос: «А не стали ли ты, братец, сукою!»
Источник
«Как Чулпан Хаматова могла!...»
«Как Вася Ложкин мог!...»
«Как Табаков мог!...»
«Как Лановой мог!...»
Да что там персоны… Вот сейчас один мой знакомый с недоумением вылупил глаза на статью в «либеральном» издании и возмущенно восклицает: «Как они могли такое напечатать? Они же оппозиционные!»
А вот могли!
И с чего ты взял, мой друг, что это издание «оппозицинное»? Вон видишь, там вертится реклама московского автосалона? А значит — это издание ни при каких обстоятельствах не может быть оппозиционным!
Какая связь? О! А разве вы не знаете? Тогда — слушайте.
Когда некоторое время назад я написал, что закрыл все свои предприятия в России лишь затем, чтобы не поддерживать своими налогами бандитов, захвативших власть в стране, очень многие заподозрили меня в неискренности.
«Так не бывает, — говорили мне даже близкие знакомые, — не может человек добровольно отказаться от такого бабла ради чисто моральных резонов. Что-то там такое было, что-то ты, дружок, не договаривашь».
Ну да, кое-что я не договаривал. Вот сейчас и договорю.
Когда деревья еще были большими, а Россия еще не нападала на Украину и не захватывала ее территории, я довольно неплохо устроился в этой самой России. Не олигархом, конечно, но свою ложечку икры на свое маслице на хлебушке я имел.
Протянувшийся еще с советских времен журналистский бэкграунд позволил мне занять довольно достойное место в российской журналистской тусовке (той еще, не нынешней), во всяком случае авторитетом я пользовался, и со мной считались. А технический склад ума, хорошее образование и некоторые таланты позволили мне зарабатывать неплохие деньги, крутясь в российской IT-тусовке, где я тоже быстро стал довольно заметной фигурой.
Обширные связи (оставшиеся еще с советских времен) в партийно-номенклатурной тусовке, которая плавно превратилась в нынешнюю думско-президентскую тусовку, давали мне возможности, о которых многие могли лишь мечтать.
Короче, не жизнь, а сплошной шоколад.
При том, что я не скрывал своих либеральных и демократических убеждений и даже бравировал ими. Тогда это еще было можно. Тогда еще можно было даже пофрондировать. Я мог, войдя в высокое госучреждение, попривествовать чиновников шутливой фразой: «Привет, Путеныши!», и это не то, что сходило с рук, это вообще не вызывало никакой реакции. Максимум, что я мог услышать в ответ, это такое же: «Привет, либераст!»
Это были времена, когда можно было мутить с этими людьми какие-то бизнес дела, когда можно было даже шутить, обмениваясь с Игорем Ашмановым бэджиками, и это было нормально. Потому что тогда деловые и профессиональные качества людей нас интересовали больше, чем их политические взгляды. Я тогда искренне думал, что каждый вправе иметь любые политические взгляды, и что именно в этом и заключается суть демократии.
2007 год. Шипилов и Ашманов - шутить изволят
И лишь когда российский государственный нацизм показал свои зубы, я понял, что существуют такие взгляды, которые нельзя иметь никакому человеку. И нельзя вообще допускать, чтобы люди имели такие взгляды.
Кто не поленится пролистнуть мою фейсбучную ленту на четыре года назад, может заметить, как эволюционировали мои высказывания и моя оценка событий. От легкой издевательской иронии по отношению к «путенышам» до резкого их неприятия. От намеков на факты, к детальному копанию в этих фактах и выворачиванию их на свет.
Но еще до того, как все это произошло, еще до того, как в Киеве прозвучала стрельба, а российские войска вторглись в Крым, я вдруг стал получать намеки на то, что мне следует перестать демонстрировать свой либерализм и приверженность демократии. Причем от людей, которых это вообще не должно было касаться. От бизнес-партнеров, от коллег журналистов и от колег IT-шников. И даже от собственных учеников (я тогда вел несколько семинаров).
А потом, осенью 2013 года, когда киевский майдан уже случился, но Янукович еще крепко сидел в своем кресле, во время одной пресс-конференции в ТАСС меня отозвал в сторонку на «чашечку чая» знакомый депутат, занимавший достаточно заметный пост в одном из думских комитетов, и прямым текстом сказал, что его «попросили передать мне», чтобы я умерил свой пыл и перестал демонстрировать свои политические взгляды.
Этот думский товарищ был уже пожилым человеком, старше меня, еще советской выучки, и он умел подбирать правильные убедительные слова.
«Андрей Михайлович, — сказал он мне, — конечно вы вправе иметь любые взгляды, и я лично отношусь к вашим взглядам с большим уважением. Но ведь никто и требует от вас, чтобы вы отказались от своих убеждений. Никто не требует, чтобы вы поддерживали и одобряли политику властей. Вы либерал, ну и оставайтесь себе либералом, ради бога. Просто перестаньте высказывать эти ваши убеждения на каждом углу. Когда так делает школьник или студент — это нормально, а когда так делаете вы, это выглядит по меньшей мере странно, отталкивает от вас серьезных людей и вызывает их недовольство. Вы можете потерять партнеров и лишиться расположения тех людей, что сейчас относятся к вам с уважением».
«Мы же с вами, из одной советской школы вышли, — ответил я ему, — и вы сами прекрасно знаете, что означает ваше предложение. После того, как я перестану публично защищать свои убеждения, вы спустя какое-то время попросите меня публично поддержать какой-нибудь шаг правительства. Какой-нибудь приличный шаг, который можно поддержать, не теряя лица. А потом вы попросите меня подписать какой-нибудь письмо с осуждением каких-нибудь очередных Пусси Райот, а скорее даже сами подпишете от моего имени, не ставя меня в известность. И я уже не посмею возразить, потому что к тому времени я уже увязну и дороги назад мне не будет. А потом вы попросите меня выступить на митинге по поводу возвращения Крыма России (это я фантазировал, речь тогда об этом еще не шла). И вот так, мелкими-мелкими шажочками, вы превратите меня из приличного человека в суку, — сказал я ему.
Он даже не обиделся на меня. Он понимающе кивнул и сказал.
«Ну тогда, готовьтесь и держитесь! А еще лучше — уезжайте, если у вас есть куда уехать!»
И я — уехал!
Но перед тем, как я уехал, я потратил какое-то время на ликвидацию дел в России. Хотя нет, не так. Они начали ликвидироваться сами собой, даже почти без моей помощи.
Начала отваливаться реклама с моих сайтов. Давние партнеры, пряча глаза, стали под разными благовидными предлогами рвать связи. Бизнес-центр, где я арендовал классы под свои семинары, уведомил меня, что у него все забито на несколько месяцев вперед и места для меня больше нет. Рекламная сеть Яндекса вдруг нашла все мои проекты не соотвествующими политике сети, хотя до того, в течение многих лет они вполне соответствовали…
Все это было не фатально. Все это можно было остановить, сняв трубку и сказав, что я «одумался». Можно даже было и не останавливать, и продолжать крутится дальше, просто прилагая больше усилий. По сути, это были пока еще мелкие пакости, мешавшие бизнесу, но не способные его задавить на тот момент.
Но я уже прекрасно видел куда направлен вектор событий, и прекрасно понимал, что хвост купировать надо сразу и целиком, а не отрезать по кусочкам из чувства гуманизма.
Я — уехал!
Но таких как я — таких были единицы. Большинство пошло по пути наименьшего сопротивления и согласились на предложение «не отказываться от своих взглядов, но и не афишировать их». Согласились ради сохранения или развития бизнеса. Согласились, ради возможности и дальше творить в комфортных условиях. Согласились, ради «помощи со стороны государства».
Согласились и честно прошли весь этот путь от приличного человека до суки.
И потому, когда ныне я слышу фразу «оппозиционное издание», мне достаточно глянуть какая реклама вертится на этом оппозиционном издании, чтобы все понять. Если это прямая (то есть не через гугл адсенс) реклама какого-нибудь московского автосалона и вообще любая реклама, прошедшая через бухгалтерию российского юрлица, значит это издание лишь изображает «оппозицию» по заданию своих кураторов. Потому что при любой попытке дать рекламу по настоящему оппозиционному изданию, любое российское юрлицо тут же огребет по самые гланды. Вплоть до уголовки за «финансирование экстремизма».
Когда мне говорят, про «оппозиционного артиста», я смотрю на график гастролей этого артиста. И если эти гастроли проходят в России без эксцессов, если артист спокойно арендует залы для выступлений и росгвардия не устраивает на его выступлениях масок-шоу, значит, этот артист только изображает из себя оппозиционера по заданию своих кураторов.
Если мне говорят про «оппозиционного художника» и я вижу, что этот художник устраивает в России выставки…
Если мне говорят про «оппозиционного поэта» и этот поэт открыто презентует в Москве свою книгу…
Если мне говорят про «оппозиционного политика» и у этого политика до сих пор целы руки-ноги и он не под следствием, не под приговором и не в тюрьме…
И если при нынешних властях вы увидите здесь, на Shipilov.Com, ту самую пресловутую прямую рекламу какого-нибудь московского банка, то знайте, у вас появилось право посмотреть мне в глаза и задать вопрос: «А не стали ли ты, братец, сукою!»
Источник
Комментариев нет:
Отправить комментарий