21 января, утро. Терминал взорван и превратился в руины.

Ночью часть людей ушла. Остались раненные и мертвые. И еще несколько человек, которые так и не смоли их бросить. 
 Раненные «доходят»… Мертвые застыли в ужасных, неестественных позах… 
Руководство очередной раз что-то рассказывает о каких-то переговорах…

Ребята заслужили право жить или быть похороненными достойно. Нужно принимать решение… 
Нелегкое решение довелось принимать этому человеку. 
Киборг - Легенда, Анатолий Свирид, позывной «Спартанец». 
О нем много сказано, написано, снято. Наверное, нет смысла повторяться. Лишь отдельные цитаты.
«Я профессиональный военный, бывший спецназовец. С шести-семи лет точно знал, что буду военным. Шел к этой цели, готовился».
«Сейчас я смотрю, что нет у меня в жизни такой значимой цели, какая была тогда. Может война повлияла так. Может, еще ее найду».
«Аэропорт той зимой был не местом для неопытных, даже самых мотивированных».
«При всем моем опыте, не понимаю, как мы могли там выжить. Я несуеверный, но после этого во что-то веришь».
«Самое страшное на войне - слышать крики твоих умирающих товарищей и знать, что ты не можешь им ничем помочь. К остальному можно приспособиться».
«Ночью мне предложили уходить. Мол, если останемся, нас убьют. Для меня об этом не могло быть и речи. А вот около десяти человек ушли. Я никак не хочу это комментировать…».
«Каждый командир должен до конца бороться за своего бойца, живого или мертвого. Все эти ребята, погибшие там - герои».
«После обрушения терминала, единственным способом как-то нам помочь, было договариваться с противником о коридоре. Чего скромничать - каналы связи есть и всегда были. Об этом я и сказал руководству при связи 20-го вечером».
«Ночь была еще тяжелее дня. Ночью несколько человек умерло. Так и застыли в том положении, как лежали, бедные».
«Ребята были уже на выходе. Это по лицам всегда видно, когда человек уже на грани. Была цель - спасти тех, кого еще можно было».
«В плену сепары приходили поглядеть на меня через прутья: «Ууу, смотри, волчара, глаза бешеные».
«В плену мне было легче. Я знал, куда шел, было хорошо подготовлен психологически. Молодым ребятам было тяжело».
«Неожиданно я попал в список на обмен. Так для меня закончилась оборона ДАПа».
«Семья, конечно, многое пережила, и жена, и сын. Ему сейчас девять, гордится мной. Как и я, ими с женой очень горжусь. Семья – самое дорогое, это правда».
«Есть и еще одна проблема – жизнь после войны. Мои побратимы – взрослые, с семьями, детьми – вернулись домой. А молодые парнишки погибли».
«У меня характер сильный. Но даже мне после возвращения из плена, после бесконечных госпиталей, после бюрократии, не хочется выходить из дома, не хочется видеть людей. Но мне, по крайней мере, есть на кого опереться. А если нет у человека личного тыла за спиной? Сопьется, застрелится…».
«Не только армия, но и все общество должно сделать выводы из того, что произошло и происходит. Пока этого осмысления я не вижу. Посмотрим, сколько нам еще придется за него заплатить…».
 Патріоти України